В своем интервью в июне текущего года замминистра массовых коммуникаций и связи А. Козырев заявил о переводе инфраструктуры «электронного правительства» России на концепцию «цифрового правительства». Когда все данные, находящиеся в государственных базах, будут связаны между собой, а многие госуслуги будут оказываться без участия граждан. Столь невнятное определение цифрового правительства, заставило повнимательнее посмотреть на разновидности электронного правительства, которые определены и реализуются за рубежом. Из этого рассмотрения следует такая их хронологическая последовательность: электронное правительство, ориентированное на предоставление электронных услуг гражданам и бизнесу; мобильное правительство, доступ к услугам которого возможен с мобильных телефонов; открытое правительство, предоставляющее государственную информацию гражданам и бизнесу, вовлекающее граждан в принятие государственных решений и прозрачное в своей деятельности тем же гражданам; умное правительство, в котором реализована связь информационных систем органов власти по вертикале и горизонталям государственного и муниципального управления (т.е. снятие всех межведомственных административных барьеров); цифровое правительство, к услугам которого обеспечен доступ со всех видом персональных [цифровых] устройств связи и обработки – сотовых телефонов, смартфонов, планшетов, лаптопов, персональных ЭВМ, а также носимых и одеваемых гаджетов и ЭВМ, включая устройства интернет вещей; когнитивное правительство, реализующее интеллектуальную (когнитивную) поддержку принятию государственных решений. Причем все эти разновидности остаются электронными правительствами, а каждое следующее правительство обладает свойствами и возможностями предыдущего.
Получается, что использованное А. Козыревым словосочетание в контексте представленной хронологии обладает свойствами электронного и умного правительств, но никак не свойствами цифрового правительства. Затем инфраструктура электронного правительства – это все же не все электронное правительство. Получаются «сапоги всмятку». Конечно «у советских собственная гордость – на буржуев смотрим свысока», но такое творчество Минкомсвязи дезориентирует преподавание предмета «Электронное правительство» в Высшей школе, а также участников процесса информатизации всех уровней власти России.
Вместе с тем во всем этом чувствуется, что А. Козырев разрывается между своей и своего ведомства ответственностью именно за инфраструктуру электронного правительства и страстным желанием говорить за все электронное правительство, т.е. за <инфраструктуру+подключенные к ней информационные системы министерств и ведомств>. А это уже епархия Минэкономразвития: обычно его чиновники именуют себя Методологами электронного правительства России, а чиновников Минкомсвязи – его Технологами.
Масла в огонь подливает только что опубликованное Распоряжение Правительства РФ от 20.08.2015 N 1616-р «Об утверждении Концепции оптимизации механизмов проектирования и реализации межведомственного информационного взаимодействия, оптимизации порядка разработки и утверждения административных регламентов в целях создания системы управления изменениями». Даже по названию видно, что в данном распоряжении, которое было подготовлено Методологом после проведения глубокой НИР, затрагивается все электронное правительство России в целом и в нем отсутствует такое словосочетание как «цифровое правительство». Что не мудрено: идея цифрового правительства возникла в Минкомсвязи в июне и не обсуждалась с экспертным сообществом, а работы над концепцией стартовали в Минэкономразвития в январе сего года с привлечением регионов.
Отсутствие координации Методолога и Технолога и наличие межведомственного барьера между ними – ахиллесова пята развития электронного правительства России.
